Утро в отеле начинается с того, что выстраивается очередь из всех национальностей к баллону с кислородом. 4000 м над уровнем моря не всеми выносятся хорошо. С закупоренными кислородной маской лицами сидят и азиаты, и европейцы. Анды не щадят никого.
ножницами и столярным клеем я на своем канале «ПЕТЕНЬКА-ПЛАНЕТКА» сотворил видеоверсию этой публикации

Мы въехали в рынок часам к 9 утра. Народ уже неспешно закидывал тюки на маршрутку, тащил купленный скот в фургоны грузовиков, оставшиеся бабки кидались камнями, завидев фотокамеру и видя в ней присутствие дьявола. Правда, почему-то пара монет в два соля меняли ситуацию до противоположного. Но это неспортивно.

Стайками сидели на всей этой территории алкоголики и потребляли пиво. Разговор у меня с ними короткий и традиционный для этого контингента, учитывая мой небогатый испанский и несообразительность ответчиков: — Пьете?

— Да!
— Любите много пить?
-Очень! А виски у вас в России есть в продаже?
— Есть.
— Тогда дай нам два соля на пиво!

На их вопрос «выпьешь с нами?» у меня снова включается режим «деликатность/on» и «живу всего один раз». Я глотнул. Выпив немного с забулдыгами, я отправился к Титикаке. Где-то вдали всплакнула моя учительница географии. Титикака красивая. То ли в Перу небесное освещение в тот день было лучше, чем в Боливии, то ли просто перуанцам повезло с горизонтом, но Титикака в тот день была нежнейшая как мясо альпаки под соусом гуакамоле.

Мы прибыли на остров Такиле. Очень интересный остров.

Такильцы — кечуа. Для невежд сообщаю, что это не ругательство. Это племя. Флаг кечуа похож на флаг ЛГБТ. На этом сходства заканчиваются.

На острове нет никакого транспорта. Ни велосипедов, ни машин, — так запретил Инка. Хотя при местном рельефе я не понимаю куда тут можно на всем этом ездить. Естественно нет и дорог. Живут по принципу коллективизма с девизом «Не укради, не лги, не ленись». Потому нет преступности. Нет полицеского участка. Вообще нет собак и кошек. Их присутствие возможно, но требуется специальное разрешение. Нет ни одного отеля. Зато зачем-то есть радиостанция своя. И всё на солнечных батареях.

Побережье пустынно. Трое детей запускали в луже кораблики.

У Титикаки, как известно, хз сколько рекордов по высокогорью. Которые вряд ли в ближайшее время будут побиты. Ну если только где-то под Эверестом не возникнет новое озеро.

Ах да! Надо рассказать про шляпы. Цвет головного убора у островитян здесь имеет особое значение. Вот те в красных колпаках — значит неженаты, в белой шляпе — женат. Удобно для знакомства! Это вам не кольца на безымянных пальцах разглядывать.

Население занимается ткачеством. Видимо, пока каждый себе не сошьет по колпаку… Короче к принципу «Не укради, не лги, не ленись» добавляется «построить хижину, посадить дерево, сшить колпак». Промысел этот их весьма котируется по всему Перу. А вот еще кечуа-ноу-хау. Автоматическое закрывание двери сделано с помощью прикрепленных вместо петель подошв. Дверь действительно закрывается сама. Проверено лично.

Местное кладбище. Местные вообще не парятся и хоронят прямо посреди колхозного поля. Будущие посадки соседствуют с надгробиями.

Обед с видом на Титикаку (а это здесь несложно — она видна отовсюду) сопровождался песнопениями и примитивными плясками аборигенов.

Вернувшись на Большую Землю нам предстояло тридцать минут до поселения племени аймара — деревни Копамайя. Из аймара, например, вышел нынешний президент Боливии Эво Моралес. Проносившиеся на моцике девушки аймара стеснялись и прятались за спиной своего хахаля.

Картошки в Перу произрастает около 500 видов. Лукашенко напрягся и закурил в сторонке. Неведомый конкурент в картопляном бизнесе возник в Западном полушарии. Расслабься, усатый диктатор, Перу не входит в число мировых лидеров по картошке. Перу и Боливия — просто его родина. Картофельный клубень тут реально ходит с нимбом на голове. Индейцы кое-где до сих поклоняются ему, считая одушевленным существом. Прям Джанни-Родари какое-то!

В супермаркете Лимы в картофельном отделе можно проторчать около 20 минут только читая наименование товара. У инков мерилом времени считалось время варки картофеля. То есть понятия «часа» как такового не было, а считалось «время варки картофеля».

— Через сколько встретимся? — спрашивал один индеец другого.

— Ну давай я пару кастрюль картохи наварю и пересечемся! — отвечал второй.

У этих женщин аймара картошку надо макать в некое подобие глины.

— А чего не в клей ПВА сразу? — подумал я и пустился во все тяжкие эксперименты над своим желудком.

Спрятав фейс Бийонсе под племенной вышивкой женщины быстро состряпали нам обед. В обеде я искал потом вторую причину отравления.

Ну удивлюсь если у нее под шляпой сией тоже клубень покоится.

Кстати хоронят аймара тоже посреди колхозного поля. Видимо так картошка вкуснее.

Под окончание такого насыщенного дня местные привезли нас в последний пункт программы: костер с вином на берегу Титикаки. Мимо столика с алкоголем тихонечко пробегали свиньи.

Вдалеке паслась лама, она же альпака. Так и не научился их различать. У этой были волшебные глаза, словно пару виноградин вставили в грязную шерсть. В воздухе от костра пахло смесью Ивана Купалы и пионерских походов, а в моем желудке потихонечку начало отзываться распитие пива с алкашней на утреннем рынке. Именно ему мой домашний доктор вынес обвинительный приговор. Мол, картошку с глиной ели все, а пиво с алкашней только ты один. Я упал на кровать в 7 вечера и проспал до утра.