Деревня дальняя и ощущение, что там иностранцев не видели с войны, и даже очень хотелось идти по деревне как американские солдаты шли с автоматами в разведке. Появление на местном рынке вызвало фурор, если не сказать фуршет… Саранча в томатном соусе, кролики убитые за восемь секунд до блаженства, угри, даже копченые собаки, покоящиеся на прилавках, озирались нам вслед,…

Йен и Хонг лавировали между прилавков со свиными ушами, выбирая нам что приготовить на обед. По их взглядам уже было понятно как они поделили нас с Семоненко между собой.

Пока готовился обед я читал сестрам и братьям Хонг вьетнамскую грамоту (естественно не зная языка, а лишь соединяя латинские буквы в слова). На кухне кто-то начал резать свинные уши, дети визжали от удовольствия, наступала анархия.

Дареному рису в зубы не смотрят, но на стол поставили всё, что я не люблю, ротовые полости горели огнем, а водой запивать не давали до тех пока не признаем красоту Йен и Хонг.

Пришла Самая-Самая Мать, ткнула поочередно в каждого из нас пальцем, всех поделила-всех распределила, кто на ком, кто за кого. Вроде как Питер на Хонг, Алэкзандэр на Йен.

Если честно, Йен мне понравилась больше. Хонг мне не понравилась совсем, что и стало основной причиной произошедших далее событий.

— Не хотели бы вы прилечь на циновку в отдельной комнате, чтоб отдохнуть? — спросили девушки.

Мелькнувшая мысль «пора линять» материализовалась в велосипед, на котором Семоненко за банку пива вез меня на багажнике из этой деревни обратно в Хюэ.

Девушки ехали следом, не очень понимая, что происходит. А фраза, сказанная у дверей отеля «Ну, девчонки, пока!» — и вовсе лишили их дара речи.

Хоян.

Вьетнамский паренек с ресепшена местной гостиницы наиграл нам на гитаре «Миллион алых роз», немного путаясь в аккордах, но было приятно. В ответ на наш вопрос куда пропал вай-фай, в номер пришла девушка с ресепшена и три раза мяукнула… Так ловко звуковой пантомимой она рассказала нам душещипательную историю, как кошка перегрызла интернет-провод, и вьетнамский сисадмин сейчас ее поймает и всё починит.

Здесь, в Хояне, прозванном мною итальянским Китаем, сквозь дожди мы наконец-то увидели Южно-Китайское море. Дождь моросил почем зря, но у нас бутылка далатского и российские паспорта (а русскому человеку, если он долго не видит моря — нипочем осадки).

Надо сказать про далатские вина. Стоили они сущие копейки. По ценам 2010 года — 40 рублей за бутылку. Сей прайс с лихвой развивал наш трэвел-алкоголизм. Более того, мы даже извелкли из интернета адрес пиар-службы завода Далатских вин и написали туда благодарственное письмо, на которое почему-то никто не ответил ((

Близилось Рождество. По всему Вьетнаму расставляют инсталляции как Иисус родился в яслях, дорисовывают Дедам Морозам азиатскую раскосость в глазах, а на ватных снеговиков одевают такие цилиндры, какие рисовали на советских агитплакатах капиталистам. Рядом фигурировал красноармеец и обязательно протыкал их штыком в пузо.

Далат.

В силу традиции и ради продолжения вьетнамского экспириенса вместо осмотра всяких пагод и малозначительных башен мы пошли во вьетнамское кино. Когда белые люди идут на вьетнамский фильм без перевода, это выглядит как будто они эти билеты выиграли, дозвонившись на радио.

На афише красовался актер по имени Дастин Нгуйен. Ну надо сказать, что другие фамилии во Вьетнаме просто отсутствуют. В списке создателей фильма она упоминается раз 12. Дастин Нгуйен всё действо курил и ходил в арафатке. Об этом вообщем-то и был фильм.

В зале совкового типа с красным занавесом и белой простыней сидело около 40 вьетнамцев, шипевших весь сеанс семечками и бурно обсуждавших откровенные сцены. В фильме было порядка 3 изнасилований, пара убийств тесаком и птичий грипп. Заживо хоронили отряд гусей.

Нгуйен курил даже во время этого. Вобщем, не Болливуд… Мне даже угря съесть захотелось после просмотра. Или еще какую-нибудь дикость.

Начанг.
Этот город я не помню вообще. Семоненко очень долго искал гостиницу с видом на море, но при этом со стоимостью номера в 3 доллара. В итоге поселил нас в какую-то конуру, где окон вообще не было. Но было два унитаза. Как знал он чем закончится поход ночью по местным питейным заведениям с русскими ребятами, проживающими здесь.

Угорь, копеечный ром, какие-то казахи, итальянка, и вот утренний автобус мы встречали уже лёжа с рюкзаками прямо на асфальте.

Сайгон.
Россыпью по всему Сайгону раскиданы публичные дома, но у нас, извините, oblico morale … Вот только попросился пораздавать у одного такого «типа массажного салона» флаеры в него — прохожие ни один буклет так и не взяли, видать я не лучшая реклама. Сегодня я видел как человек, докурив сигарету, затушил ее себе об пупок.

О, наш прекрасный район Бувьен в центре чудесного Сайгона! С «переулками» в ширину моих плеч, с лестницами внутри гестхаусов, что можно ноги сломать не поднимаясь на второй этаж… Все окрест-живущие семьи с утра до ночи у телевизоров, в углу каждой гостиной обязательно лежит в параличе Мать или Отец.

идут в Сайгоне на соседнюю улицу и покупают себе тур в дельту Меконга, едут туда в комфортабельных автобусах, а мы… нет… уехали куда-то на край города на автовокзал, оттуда в полуразваленной маршрутке 5 часов тряслись до этой самой дельты. Может быть всё дешевле так, но плюс к тому наверное интересней…