Мы подъезжали к Сисяну. Понятно, что двинул я туда исключительно из-за названия. По дороге встретили трех малолетних голосующих рыбаков. Самый крикливый из них, Геворк стал бить по покрышкам моей Daihatsu и что-то истошно орать. Анжелика, долма моего сердца, перевела мне это как: «Посмотрите, у него на иномарке шины от Нивы!» Кричал он при этом реально громко. Почти капс локом. Когда мы решили довезти их до озера, Геворк всё не унимался. Его друзья, Рубен и Ованес, по-русски могли только «спасыбапажалста».

Выползая у озера из машины, Геворк во всю глотку не приминул Анжелике напомнить: «СКАЖИ ЕМУ, ЧТОБ ПОКРЫШКИ-ТО ОТ НИВЫ СМЕНИЛ!!!"В принципе в Сисяне я мог сфотографировать только груди Анжелики и ехать дальше.

Но шелковица моих губ решила показать всю свою хозяйственность и повела меня с инспекцией по развеске белья в сисянских дворах. Строгая ее мама, следуя Всеармянскому Бельевому Уставу, приучила дочку, что белье должно быть развешено по нарастанием площади: от самых маленьких носочков до огромных простыней. Если хоть какая-нибудь рубашка из этого ряда выделяется своей длиной — мама бы заставила перевешивать. Если бы мама Анжелики была мэром Сисяна — перевешивал бы весь город.

В городе Горис директор гостиницы (а они, надо сказать, по всей Армении пустые) дала нам номер для новобрачных. С кружевными розовыми покрывалами на кроватях. Вечером решили доехать до соседнего села Хндзореск. Долго снимал баранов, создавших пробку на въезде в село. Из кузова стоявшей рядом машины высунулся мужчина со словами: «А усатый мужчина вам не интересен??»

Вообще спрашивать у местных жителей про достопримечательности их населенного пункта бессымысленно. Они либо покажут их все тут же в своих доисторических телефонах, либо это будет абсурдная по смыслу фраза «Пойдемте! Я вам покажу такой камень, который ни один человек ни разу не видел!"На подобный наш вопрос в сторону кучки армян, толкающихся у сельпо Хнзореска, некто Артурчик, безмолвно сел к нам в машину и сказал «Прямо езжай!». Через какое-то время асфальт сменился горной тропой, Артурчик только приговаривал «Դավայ, դավայ, ուղիղ». Сворачивать по дороге через перевал вообщем-то было уже некуда. Артур ехал показывать нам какой-то подвесной мост, который (конечно же!) один такой не только на всю Армению, но и на весь мир! У армян ввобще всё уникально.

Артур до момента расставания с ним думал что я немец, каждые две минутыв обращаясь ко мне «По-русски понимаешь, да?» и когда я отвечал ему по-русски, через две минуты снова задавал тот же вопрос. Мостом он очень гордился. По дороге обратно, разгоняя по склонам гор пасущихся лошадей и коров, он то и дело с надеждой спрашивал «Интересно, да?», называл меня при этом Игорем и вновь уточнял владею ли я русским. Периодически говорил мне, ЧТО именно надо фотографировать. Совсем недоверял видению немецкого фотографа Игоря.

Артур звал в гости. Мы отговорились тем, что еще часок погуляем по закатному Хндзореску и потом зайдем к нему. Не прошло и 10 минут как мы возвращались к Артуру. Мне показалось, что мы очень много потеряем, если обманем его и не вернемся. Артур сидел посреди двора на связанных снопах сена. На камеру сразу принялся заламывать шею своей жене и всем соседям.

Потом долго с невозмутимым лицом перелистывал все 450 каналов спуниковой тарелки. Остановился на MTV. В своих носках с прилипшими к ним соломинками, посыпая пеплом от сигареты свои трикошки, с сотней различных мимик в минуту, Артур был прекрасен.

Потом он просил прислать фотографии:

— Записывай адрес! Армения… (5секундная пауза) Шанибекяну Артуру.

— Всё? (почему-то я не верил в продолжение)

— Село Хндзореск.

— Улица то есть у вас…

Следующее действие было прекрасно по своей беспечности. Жена Артура полезла смотреть название улицы в паспорт.

Дальше выяснилось, что Артур служил в Кущёвке, откуда родом и Анжелика, хаш моих очей и чурчхела моего сердца. Артура накрыло ностальгией до слез. Он вспомнил некую Галю из Кущёвки, Нину из Кущевки, активно запивая их имена водкой. Время от времени показывал язык жене, когда та отворачивалась. — Знаешь, Игорь, кауо ты мнэ напомынаешь?- сказал изрядно опьяневший Артур, снова сидя в машине, когда поехал показывать нам свою «дачу» — Бэхэми! Дэвидэ Бэхеми!

«Дача» состояла из трех картонных коробок в виде стен и железной кровати вместо двери. Артур в этой усыпальнице походил на Бен Гана, забытого пиратами на острове сокровищ. Потом показывал нам фокус. Суть его дошла до нас с третьего раза. Он может не напрягая мышц лица полностью закрыть одно из век, а второе оставить открытым. Наверное, в Кущевке научился.

Мы возвращались через Арарат в Ереван. Символ Армении медленно «плыл» по левому борту. За нами гнались гаишники, увлеченные высунутыми из окна машины ногами Анжелики.
Догнав, они сказали: «Аааа… мы думали труп везешь! Даже сфотографировали!» Штраф, правда, все равно выписали, рассказав при этом как обычно, всю свою жизнь.
Я тоже в течении этой недели рассказал вам свою маленькую жизнь, проведенную в чудесной Армении. Мне еще долго будут сниться дети, уже рождающиеся с усами, килограммы абрикосов, идущие по цене одной поездки в московском метро,
Будет сниться продавец хндзореского сельпо, догнавшего Анжелику на улице и вернувшего ей засохшую ромашку, которую она случайно оставила в магазине…
…и бюльбюляки, вода из которых постоянно утекала сквозь мои пальцы, отягощенных кольцами, и Анжелике приходилось поить меня из своих рук.
и будет сниться Артур, стоящий посреди макового поля под Хндзореском и плачущий о Гале и Нине из Кущевки)

Потому что когда-то, хотя бы неделю, «мы жили в горах»!