Но потом недалеко от этого места американцы построили свою военную базу… и жительницы Анхелеса взялись за ум и стали выглядеть так:

Ну это правда все на картинках. В реальности было гораздо хуже. Мы поселились достаточно вдалеке от основных мест «сосредоточения». Отель назывался «Голубые поля», обладал грязным бассейном, вокруг которого кучковались ветераны Вьетнама в окружении молодых филиппинок.

Я проходил мимо них с неизменной фразой:
— Ну что, просрали Сайгон? А теперь блядушник устроили?!
Ветераны кивали в ответ и порывались надеть боевые награды. Что приводило филиппинок в восторг.
Этих цыпочек вообще заводило всё подряд. Американцы им щедро платили за ласку и заботу. Больше там платить было не за что. До чего-то большего, мне кажется, дело не доходило.
Каждый раз мне хотелось крикнуть:
— Деда, а ты не отдашь концы-то под ней?
Ветераны опять же кивали в ответ и поправляли шорты, медали и бейсболки.

Мой попутчик Никита описывает это более красочно:

Продолжу снова я. Перенесемся на центральную улицу, которую как и во всех городах такого типа назвали Walking Street. Повсюду снуют коробейники, предлагающие со своих подносов виагру и сигареты. Влачат свои коленки всё те же ветераны. От каждого крыльца в бары заманивают красотки. Но, как я уже сказал, наружность обманчива. Всех самых красивых работниц заведение выставляет как раз заманивать клиента вовнутрь, так что от девичьего ассортимента, что пытается что-то изобразить на подиуме или у шеста, хочется зевать. В большинстве своем они просто стоят на месте даже не пытаясь хоть как-то обратить на себя внимание. «Зажрались!» — подумал я. Допиваю свое пиво и немедленно ухожу. Если же вдруг… ну вдруг (ну мало ли какие у вас вкусы!) вам кто-то приглянулся — платишь заведению установленную сумму, и отправляешься с девушкой куда захочешь.

Но одно заведение стоит особняком. Дискотека High Society (Высшее общество), хотя по делу надо называть именно в русском произношении «Хай сосити» — так вернее. Тут не нужно никого выкупать у заведения, если у тебя есть деньги — с тобой пойдет любая из местных. Договариваешься с ней сам.

Набранная из-за дискотечного шума на экране айфона фраза «гоу виз ас тил монинг», переданная двум аборигенкам, решает все вопросы и временно облегчает ваш кошелек. Грузимся в трайк, гоним в «Голубые поля», портье (ну если его можно так назвать) открывает перед привезенными красотками дверь. Им плевать на ваш возраст, социальный статус и всё остальное. Но если вы — иностранец, значит ее счастье вполне себе возможно. Свалить с Филиппин — во какая у нее мечта! Но и жажду одних только денег, как например на Кубе, я не заметил. Держатся в меру благородно, без напора и с прекрасным знанием английского.

Те, чей возраст еще не подошел, чтобы отдаться иностранцу, очаровать его и выйти в итоге замуж — пока отчаянно негодуют. Но скоро придет и их время.

Почему-то мне кажется, что именно Анхелес является подносчиком тех снарядов, с которым американские ветераны (да и не только они, то-то перепадает и молодежи) переносятся на остров Боракай. Здесь, на Боракае, около 70 процентов пар — это когда она — филиппинка, а он — человек с Запада. Всё остальное тут составляют китайцы. Китайцев на Боракае — море. Хорошо хоть в море они этим морем не ходят.

Мы прожили в хижине, по отделке больше напоминающей лапоть, три дня. Выползали до пляжа, пили загадочный Weng Weng, куда кажется тупо смешивают всё содержимое бара. Далее следуют совершенно неожиданные для меня фотографии — фотографии пляжного отдыха. Я даже думал купить себе матрас надувной в виде Спанч-Боба. Но пришла жаба и задушила Спанч-Боба. Мне совершенно не хотелось ничего снимать, — как хоть эти-то фотографии появились…

За эти 10 филиппинских дней мне кажется я видел в этой стране всё, и в тоже время не видел ничего. А такая формулировка — это очень большой повод, чтобы вернуться еще раз. Потому что Шура из песни «Кровостока» говорил верно: после посещения Филиппин очень хотелось простить всем, кто ему должен, а тем, кому должен он, — просит простить…