Манила. Таксист из аэропорта кружил по району минут 40, не мог найти вообще ничего. Наконец с грехом пополам он нашел наш отель. Туда же протащилась пара пьяных иностранцев в обнимку с филиппинками."Да… блядушник еще тот!" - подумал я и не ошибся. Манила оказалась мерзопакостнейшим городом, который мне понравился. Хотя здесь постоянно было пасмурно, воняло от моря и вообще обстановка была крайне неприятная для жизнедеятельности. Поэтому преимущественно все спали. Я и хотел, может быть, показать Манилу, как какое-то царство надежды… но видит Бог — ничего не получилось…

Вот это уникальный мужчина. Мало того, что он исковеркал себе все лицо шариковой ручкой — так чуть больше года назад он попал в объектив к Варламову, и под впечатлением от этого — перестал стричься и встал на ноги … ну по крайней мере при мне его нога так уже не гнулась.

Прекрасна филиппинская скульптура. Вот только я до сих пребываю в сомнениях: это вандализм, или так задумано. У ребенка нет обеих рук, мать тоже не богата на конечности, пёсик — и тот лишен одной лапы, отец семейства прекрасно дополняет общую картину.

В итоге семья Безруковых совершает какие-то радостные пляски над лежащей в центре детской туфлей. О, великое искусство Филиппинских островов, непознанное и загадочное! На хрена им туфля, когда им руки бы найти!

Средства передвижения по Филиппинам многообразны. Помимо банальных такси есть а) трайки. Мотоцикл с коляской, в которой я сижу, согнувшись в три погибели, а филиппинцев влезает еще человек 10.

Ну и б) легендарные джипни. О них кто только ни писал, потому сам не буду. Если кто не в курсе — почитайте хотя бы Википедию. Но джипни — это красиво, ярко и ни на кого не похоже. Но даже они не спасают Манилу в пасмурные дни. Потому мы с уверенным взглядом движемся в город Анхелес.

АНХЕЛЕС

Когда-то жительницы города Анхелес выглядели так…

Но потом недалеко от этого места американцы построили свою военную базу… и жительницы Анхелеса взялись за ум и стали выглядеть так:

Ну это правда все на картинках. В реальности было гораздо хуже. Мы поселились достаточно вдалеке от основных мест «сосредоточения». Отель назывался «Голубые поля», обладал грязным бассейном, вокруг которого кучковались ветераны Вьетнама в окружении молодых филиппинок. Я проходил мимо них с неизменной фразой:

-Ну что, просрали Сайгон? А теперь блядушник устроили?!

Ветераны кивали в ответ и порывались надеть боевые награды. Что приводило филиппинок в восторг. Этих цыпочек вообще заводило всё подряд. Американцы им щедро платили за ласку и заботу. Больше там платить было не за что. До чего-то большего, мне кажется, дело не доходило.

Каждый раз мне хотелось крикнуть:

-Деда, а ты не отдашь концы-то под ней? Ветераны опять же кивали в ответ и поправляли шорты, медали и бейсболки.

Дадим слово моему попутчику Никите, в котором неожиданно для меня открылся блистательный литературный талант:

«…Мне Анжелес понравился. Не часто попадаешь в ожившую дешевую декорацию американского фильма. Я ничуть не удивился, увидев в списке городов-побратимов Лас-Вегас. Ни один город не вызывал у меня столь четких ассоциаций со словом «дыра». Город-дно. Если вам когда-нибудь захочется «уколоться и забыться» или просто на время (или насовсем) пропасть, самозабвенно разрушая себя — Анжелес идеален. Нормальному человеку здесь делать нечего. Впрочем, поездка из чистого любопытства тоже может оказаться занимательным предпирятием. Рекомендую.

Отель, тщательно подобранный накануне, назывался «Голубые поля». Картинки на сайте соответствовали определению «чистенькая» из русских объявлений об аренде квартир. Но у меня было предположение, что в подобных городах нужно селиться именно так, и оно оправдалось. Постельное белье, до прозрачности стертое, воняло хлоркой, что обнадеживало. Кондиционер, встроенный в стену, исступленно орал, не оставляя шанса на беседу, и, заодно, вдувал в комнату всякое дерьмо, веками копившееся в решетке радиатора.

(Никита дополняет упаднический стиль повествования фотографиями упомянутых мест)

Я сразу все понял. В таких местах главное — не трезветь. Я просыпался, когда гостьи уже отчаливали, немедленно выпивал, проверял паспорт, пересчитывал наличность, доставал из-под матраса ноутбук и смотрел любимые американские фильмы подходящей тематики.

С отелем я, все же, чуток переборщил. Даже неизбалованные посетительницы отзывались о моем убранстве не иначе как «кози энд симпл». Если уж для местной девушки «симпл», стало быть — вообще пиздец. Впрочем, хозяйственную католическую филиппинскую душу радовало наличие кухни в виде отдельной комнаты и репродукция тайной вечери, висящей на стене. Член на кухонном столе, заботливо выцарапанный кем-то из постояльцев, радовал не меньше."

Продолжу снова я.

Перенесемся на центральную улицу, которую как и во всех городах такого типа назвали Walking Street. Повсюду снуют коробейники, предлагающие со своих подносов виагру и сигареты. Влачат свои коленки всё те же ветераны. От каждого крыльца в бары заманивают красотки. Но, как я уже сказал, наружность обманчива. Всех самых красивых работниц заведение выставляет как раз заманивать клиента вовнутрь, так что от девичьего ассортимента, что пытается что-то изобразить на подиуме или у шеста, хочется зевать. В большинстве своем они просто стоят на месте даже не пытаясь хоть как-то обратить на себя внимание. «Зажрались!» — подумал я. Допиваю свое пиво и немедленно ухожу. Если же вдруг… ну вдруг (ну мало ли какие у вас вкусы!) вам кто-то приглянулся — платишь заведению установленную сумму, и отправляешься с девушкой куда захочешь.

Но одно заведение стоит особняком. Дискотека High Society (Высшее общество), хотя по делу надо называть именно в русском произношении «Хай сосити» — так вернее. Тут не нужно никого выкупать у заведения, если у тебя есть деньги — с тобой пойдет любая из местных. Договариваешься с ней сам.

Им плевать на ваш возраст, социальный статус и всё остальное. Но если вы — иностранец, значит ее счастье вполне себе возможно. Свалить с Филиппин — во какая у нее мечта! Но и жажду одних только денег, как например на Кубе, я не заметил. Держатся в меру благородно, без напора и с прекрасным знанием английского. Те, чей возраст еще не подошел, чтобы отдаться иностранцу, очаровать его и выйти в итоге замуж — пока отчаянно негодуют. Но скоро придет и их время.

Почему-то мне кажется, что именно Анхелес является подносчиком тех снарядов, с которым американские ветераны (да и не только они, то-то перепадает и молодежи) переносятся на остров Боракай. Здесь, на Боракае, около 70 процентов пар — это когда она — филиппинка, а он — человек с Запада. Всё остальное тут составляют китайцы. Китайцев на Боракае — море. Хорошо хоть в море они этим морем не ходят.

Мы прожили в хижине, по отделке больше напоминающей лапоть, три дня. Выползали до пляжа, пили загадочный Weng Weng. Далее следуют совершенно неожиданные для меня фотографии — фотографии пляжного отдыха. Я даже думал купить себе матрас надувной в виде Спанч-Боба. Но пришла жаба и задушила Спанч-Боба. Мне совершенно не хотелось ничего снимать, — как хоть эти-то фотографии появились?

За эти 10 филиппинских дней мне кажется я видел в этой стране всё, и в тоже время не видел ничего. А такая формулировка — это очень большой повод, чтобы вернуться еще раз. Потому что Шура говорил верно: после посещения Филиппин очень хотелось простить всем, кто мне должен…

«…Шура говорит, что звонит
с Филиппин, у. ешен в кал,
помехи в связи, но в голосе Шуры
слышу недетский накал.
Шура сообщает, что нашёл
свою любовь и остаётся там жить.
Поэтому тех, кто ему должен, — он прощает,
а тех, кому должен он, просит простить…
© «Кровосток» — Шурик